«Наша Нива» уже описывала безрадостные тенденции в РНПЦ имени Александрова — взрослой онкологии в Боровлянах, откуда увольняются и эмигрируют толковые специалисты.
Читайте: Эмиграция медиков из РНПЦ онкологии приобретает тревожный масштаб: «Зона комфорта уничтожена людьми в черном»
Оказывается, и в Республиканском научно-практическом центре детской онкологии, гематологии и иммунологии происходит нечто подобное.
После событий лета — осени и принудительного увольнения предыдущего директора Натальи Конопли, которую коллеги описывают как «специалиста экспертного уровня, порядочного и хорошего человека», процессы коррозии ускорились.
Фото: justarrived.by
Центр состоит из четырех онкогематологических отделений, отделения реанимации, трансплантации, дневного стационара, консультативно-поликлинического отделения, отдела функциональной диагностики, лаборатории и научного отдела.
Еще в ноябре основных специалистов-онкологов — гематологов — было 27 человек. Но сейчас их меньше на 20% — «Нашей Ниве» известно об уходе по меньшей мере 6 человек.
Как и во взрослой онкологии, медики выражают недовольство многими аспектами рабочего процесса, но последней каплей называют политику.
«С лета девятеро из наших врачей прошли через аресты», — говорит один из наших собеседников.
Больше всего общество знает о бывшей заведующей отделением для детей старшего возраста Надежде Петровской — недавно ее задерживали прямо на выходе из «Лодэ».
Читайте также: «Мне матом объясняли, кто в этой стране врач, а кто — нет»: онколог Петровская рассказала о своем задержании после выхода из «Лодэ»
Читайте также: «Я больше не могу». Завотделением РНПЦ детской онкологии уволилась, будучи не в состоянии нормально работать из-за переживания за коллег
В феврале Петровская эмигрировала. Она не стала комментировать свое решение.
А вот что говорят другие:
«С 9 августа мы, сотрудники центра, в меру своих возможностей противостоим насилию. С середины августа и до ноября мы писали обращения в Минздрав, к структурам власти, мы подчеркивали, что медики против беспредела и беззакония, выходили в цепи солидарности.
Но в лучшую сторону ничего не менялось, к нам приезжали представители Минздрава, профсоюза, садились напротив и начинали говорить так, что оставалось впечатление — к нам, детским онкологам, относятся как к бестолковым подросткам с юношеским максимализмом, которые не знают, чего они хотят, и ни в чем не разбираются.
Медики — те, кому труднее остальных работать в бездумной системе, ведь наша работа требует интеллекта и критического мышления.
Если вместо прекращения насилия и возвращения законности на тебя пытаются воздействовать какими-то флажками на рабочем месте, загоном в профсоюз, подписью каких-то там писем за неизвестно что, только не за то, что действительно нужно, то некоторые не выдерживают.
Мой уход — от бессилия и разочарования.
Полтора месяца назад я не считала, что буду задумываться о переезде. А теперь он вот здесь, совсем рядом, осталось сделать шаг», — сказала врач, которая уже уволилась из РНПЦ.
Все, с кем мы говорили, с особым негативом подчеркивали факт того, что заместителем директора в центр прислали спецслужбиста, который ни дня не работал в медицине. Его функции — что-то вроде контролера, идеолога и специалиста по кадрам.
В Редакцию передали аудиозапись выступления этого человека перед работниками центра, к которым он обратился «коллеги», что вызвало смех.
«Я — Алексиевич Виктор Константинович, 1972 года рождения, специальность «Математика и физика», окончил Витебский педагогический, с 1995 года на службе в органах безопасности. Специализация — противодействие терроризму, торговле оружием, хорошо в этом вопросе разбираюсь [ … ], — говорит спецслужбист при знакомстве с коллективом. — Потом я находился на кадровой работе, в Минске с 2019 года, заместитель начальника управления кадров […].
Уволился в январе 2020, было предложение позаниматься профсоюзной работой. Год я прозанимался профсоюзной работой — это важная составляющая нашей общественной жизни, в принципе, в профсоюзе сильно не обижали, и зарплаты хватало, ну а в определенное время пришла информация, что будут создаваться должности в организациях здравоохранения. Интереса большого поначалу не было: ну создаются и создаются, у меня там должность хорошая, сам себе начальник. […]
Должностная инструкция еще готовится. Я так понимаю, там будут вопросы безопасности: внутренней угрозы в коллективе и внешние угрозы.
При всем плюрализме мнений вокруг центра есть необязательно хорошая активность, нужно в этом разобраться. Поэтому, уважаемые, чтобы вы понимали, будем знакомиться».
В обоснование своей компетентности Виктор Алексиевич сказал, что «читал книжку про центр».
Вот такая сейчас ситуация в центре.
«Люди уходили и раньше. Но последние увольнения онкологов из центра, включая директора Наталью Коноплю, привели к тому, что на тех, кто остался, легла чрезмерная нагрузка», — говорят работающие в центре люди.
«В отделении врач ведет как минимум в полтора раза больше пациентов, чем положено на ставку. Люди всегда усталые. В консультативно-поликлиническом отделении при норме на ставку 13 человек средний прием обычно — 18-20 человек.
Пришла новая партия интернов — это зеленая молодежь, которую нужно доучивать. Они уже в шоке. Еще не обучены, а на них уже легла нагрузка не по возможностям, интерны ведут в отделениях тяжелейших пациентов, практически в каждом отделении осталось по два опытных медика, которые не могут разорваться».
Получается ли у нового директора, Анжелики Солнцевой, справиться с кризисом?
Анжелика Солнцева — главный детский эндокринолог Беларуси, фото: «Медицинский вестник»
«Новый директор ожидаемо оказался слаб в организации работы детской онкологии, поэтому стремится проявить себя в формализации. Вплоть до рейдов на склад с контролем буквально каждого ведра для мусора», — говорят работники центра.
Медики сетуют, что вместе с увеличением нагрузки и формализмов зарплаты стали ниже — в среднем на 200 рублей за прошлый месяц. Те, кто работал на полторы ставки, теперь не может их получить.
«Пример: врач на суточном дежурстве, после которого остается на свой рабочий день. И завтра ему снова на работу, никаких отсыпных дней. А новый директор вводит пропускной режим с контролем отработанного времени — это плевок в работников, которым и так не сладко, дежурства в детской онкологии и так оплачиваются хуже, чем во взрослой.
Все имеют подработки, иногда в другом отделении, иногда в научном отделе, а она следит, как бы кто не сделал свою работу быстрее и не пошел «халтурить». Смешно.
При том что никто не доплачивает в регулярных ситуациях, когда, например, пациент в операционной, а врач после окончания рабочего дня ждет, чтобы расписать письмо назначений и передать дежурной смене», — сетуют врачи.
Также тревожно о состоянии вещей отзываются из научного отдела РНПЦ. Научный отдел — это двигатель детской онкогематологии и иммунологии. Это они разрабатывают и внедряют новые методы лечения и диагностики, исследуют клеточную терапию и все то остальное, чем потом лечат белорусских детей.
«Много лет РНПЦ был одним из передовых в рейтинге научных публикаций, результаты исследований выходили преимущественно в зарубежных изданиях. Новоиспеченному директору показалось мало: в повелительном наклонении дана установка увеличить количество публикаций в «Медицинском вестнике», — говорит доктор-ученый.
«Стоит ли объяснять, что в науке важно не количество публикаций, а их качество, что такой подход — обесценивание многолетней работы исследователей?
Мне точно известно о шести коллегах, которые сейчас готовят документы на отъезд и находятся в поиске научных позиций за рубежом. Однозначно, что впереди самая сильная волна оттока научных сотрудников начиная с 2000-х. За 20 лет сформировались опытные специалисты высокого уровня, которые обеспечивали подготовку молодых кадров, но люди не хотят больше так работать».
Непонятно, как бороться с оттоком кадров из-за политического кризиса. Зарубежные страны удачно пользуются ситуацией в Беларуси, перетаскивая к себе звезд в частные центры или середнячков, чтобы закрывать собственные проблемы в системе здравоохранения.
В это же время белорусские власти отказываются от диалога с обществом и пытаются удержать кадры, отправляя к ним кэгэбистов, «читавших книги».
