Виктор Лукашенко на заседании НОК. Фото Рейтер
В закрытой системе, как белорусская, об изменениях, как и о болезнях, на верху власти приходится догадываться по косвенным фактам.
Виктор Лукашенко не был заметен и в августе — октябре, когда страна поднялась, чтобы показать свое утомление и желание перемен. Виктор не бил дверь дубинкой в погоне за демонстрантами, как Карпенков, не засветился в сафари по дворам, как Эйсмонт и Басков, не выступал с грозными заявлениями, как Кубраков, Казакевич и Тертель, не «разговаривал» с Тихановской и Колесниковой, как тройка генералов. Виктор, кажется, за те несколько месяцев только раз появился на публике во время велопробега и на вопрос пропагандиста с ТВ ответил сдержанным, на фоне того, что сейчас звучит из уст генералов и с экранов, призывом к единству и умиротворению.
В Минске поползли слухи, что Виктор Лукашенко попал в немилость, так как в августе выступил за переговоры, а не за репрессии.
Обоснование, что помощник президента не может сочетать деятельности в президентством в НОК, вызывает улыбку, особенно в период, когда, как услышал уже и глухой, «не до законов».
НОК сам собой — маловлиятельная должность.
За отставкой Виктора Лукашенко может крыться что-то, чего мы пока не знаем.
