Фото: Екатерина Сычкова/ URA.RU/ТАСС
С середины февраля в «Комитет солдатских матерей» начали обращаться родители солдат, проходящих срочную службу в разных частях России. Все они сообщали одно и то же: их сыновей либо заставили срочно подписать контракт, либо направили на территории воинских частей, расположенных у границы с Украиной.
Директор «Комитета солдатских матерей» Ольга Ларкина рассказала «Медузе», что большинство солдат срочной службы в последнюю неделю перебрасывали в воинские части на территории Белгородской области. Большинство родителей или не знают конкретный номер воинской части, куда отвезли их сыновей, или не называют, так как боятся навредить своему ребенку.
Мария, мать солдата-срочника, который служит седьмой месяц, рассказала «Медузе», что последний раз он звонил ей два дня назад, 22 февраля. Тогда его перебросили в воинскую часть в ста километрах от Харькова (но на территории России).
Еще в начале февраля его и других солдат срочной службы отправляли в Луганск, в «ЛНР», а потом перевели обратно в Россию — в Курск. Уже оттуда — это последнее, что про своего сына слышала Мария — его перевели ближе к Харькову.
Сын говорил, что ничего нельзя говорить, все прослушивается и телефоны отбирают. О своем состоянии он говорил «все хорошо», но что такое «все хорошо», если нельзя ничего говорить? И как на войне может быть все хорошо? Я плачу, не ем, сижу, тупо телевизор смотрю. Я не понимаю, как солдат срочной службы можно было отправить на войну? Я не могу больше ждать, мне очень плохо, — объяснила Мария. — У нас есть группы, где сидят одни матери сыновей, которые служат. И еще на той неделе одна мама написала: «Зачем солдат срочной службы отправляют?» На следующий день ее сын был наказан командиром! Это как? Они залезли в группу и посмотрели? Все шито-крыто, нельзя, говорит.
Военнослужащих срочной службы не запрещено перемещать из одной воинской части в другую, но их не имеют права отправлять на боевые действия.
«Привлечение военнослужащих [по призыву] к учениям и другим мероприятиям, проводимым Министерством обороны на территории Российской Федерации, полностью законно», — говорит юрист Комитета солдатских матерей России Александр Латынин.
При этом солдаты срочной службы, находящиеся на службе менее четырех месяцев, продолжает юрист, могут проходить службу на территории других государств, но их участие в каких-либо боевых действиях запрещено указом президента России.
Об этом знала и семья другого солдата-срочника Владислава. Поэтому, когда молодой человек позвонил семье со словами, что его и сослуживцев предупредили о будущих учениях вблизи Воронежа, никто из родных не удивился.
«То, что их возили, не выбивалось резко из того, что было до этого у других на службе. Предыдущие те, кто служил, говорили, что ездили в Воронеж проводить учения, поэтому мы не волновались, думали — это запланированная поездка и нормально», — рассказала «Медузе» Полина, сестра Владислава.
Последнюю неделю Владислав был в пути. Его с коллегами привезли в Воронеж, предупредив, что они здесь только на один день. Куда их отвезут дальше — не говорили. На следующий день солдат отправили в сторону Белгорода.
Последний раз Владислав звонил семье два дня назад.
«Он позвонил и предупредил, что там, куда их отправляют, плохо со связью. Связь у них не запрещена. Но вчера он не позвонил. Мы списали на плохую связь. А теперь все стало понятно», — сказала «Медузе» Полина, сестра Владислава.
Российская военная техника в Ростовской области, 24 февраля 2022 года. Фото: Юрий Кочетков/EPA/Scanpix/LETA
«Он говорил, что они должны будут заключить контракты, чтобы разорвать их через два месяца»
Полина вспоминает, что ее брат последний месяц работал в канцелярии и занимался заключением контрактов, но особо об этом не распространялся:
«Возможно, нельзя было рассказывать, может, это предположение, но он говорил, что они должны будут заключить контракты, чтобы разорвать их через два месяца. Последние время он плохо спал по ночам, потому что они делали эти контракты. Перед отъездом в Белгород его подняли в два часа ночи, чтобы он занялся контрактами».
Полина рассказывает, что брат ей не ответил, заключил ли он контракт сам.
«Возможно, заключил. Он не стал бы спорить, если бы ему сказали, что это надо сделать. Хотя он служит менее трех месяцев», — говорит Полина.
По закону, если солдат срочной службы готов пойти воевать по контракту, то он может подписать его через четыре месяца после начала срочной службы по своему желанию. Однако на практике контракты заключались под давлением, утверждают родные солдат.
«Матери рассказывают, что им звонят сыновья со словами, что их заставляют подписывать контракты. Мы считаем, что нельзя заставить солдата срочной службы стать контрактником. Но каким образом их там заставляют? Мы не знаем. Тем, кому удалось с родителей дозвониться, рассказывали, что у сыновей просто забрали военные билеты, поставили штампики и все — они сейчас контрактники», — рассказала «Медузе» директор «Комитета солдатских матерей « Ольга Ларкина.
По словам юриста Александра Латынина, перевод военнослужащего по призыву на контракт — долгий процесс, сопровождающийся сбором большого количества документов.
«Эта процедура составляет не менее месяца, а иной раз длится и три-четыре. Для некоторых военных — даже полгода», — говорит Латынин.
А заявления матерей солдат срочной службы о том, что их сыновей под давлением заставляют переходить на контрактную службу, он комментирует коротко:
«Если очень хочется и очень надо, тогда некоторые, включая должностных лиц, идут на нарушения закона».
Еще раз — кто может участвовать в боевых действиях?
Российская бронетехника на железнодорожной станции в Ростовской области, 23 февраля 2022 года. Фото: EPA/Scanpix/LETA
Сына Елены (имя изменено по просьбе героини) неделю назад спешно перевезли с военной базы с подмосковном Наро-Фоминске на другую базу в 25 километрах от границы с Украиной в сторону Белгорода:
«Спрашивали по желанию, я сказала: «Сынок, не езжай». А он говорит: «Все уедут. Я что, один буду здесь плац подметать?»
Вчера сын звонил мне дважды с чужих телефонов. Он рассказал, что у него и других солдат забрали телефоны и военные билеты, а в воинскую часть привезли «новую партию детей». Он дал свой пауэрбанк двум из них, а они взамен дали ему позвонить со своих телефонов.
Он сказал «Нас много». Я ему сказала: «Только ничего не подписывай», но он и не хотел. Его уговаривали еще здесь. Они там всех мальчиков уговаривали подписывать контракт, я его умоляла не подписывать, — рассказывает «Медузе» Елена. — Я ему только успела сказать, что если вам военники отдадут, посмотри, не поставили ли вам печать [о прохождении службы по контракту], а если поставили — найди возможность и пришли смску».
«Комитет солдатских матерей» обращался с вопросами, заставляют ли солдат срочной службы подписывать контракты и отправляют ли их в воинские части на границе с Украиной, в военную прокуратуру, Минобороны и руководство Западного военного округа — именно в нем находится большинство частей, из которых солдат срочной службы отправляют в Украину. Но конкретного ответа никто не дал.
В Минобороны ответили, что распоряжений о переводе срочников на границу с Украиной им не давали.
«Говорят, надо звонить командиру воинской части, где происходит такая ситуация, и что вся ответственность за личный состав лежит на командире части, а дозвониться командиру части невозможно», — пояснила «Медузе» Ларкина.
В Министерстве обороны также не ответили на вопросы «Медузы» о ситуации с солдатами срочной службы. Родственникам тех солдат, с которыми говорила «Медуза» и которые обращались в те же органы, тоже не дали конкретных ответов. Единственное, что предлагают родным солдат, чтобы узнать о судьбе своих детей и родственников — писать официальные обращения.
«У меня паника, где мой ребенок? Я звонила по всем телефонам, с которых он когда-либо набирал, у всех выключены. Ребенок сказал, что телефоны забрали даже у капитанов, — подчеркнула Елена в разговоре с «Медузой». — Я плохо себя чувствую, мне нужно, чтобы не было там детей, чтобы дети были на местах, куда их призывали, а не в этом аду. У нас куча родни со стороны Украины. У меня там племянники, у меня там все. Как это будет выглядеть? Мы с сестрой все утро плачем: она оттуда, я отсюда».
