«Если раньше задерживали, значит, виновата априори»
Предполагалось, что 28 февраля в Минске состоится акция против войны в Украине, рассказывает Наталья Дулина.
«Мы хотели собраться на Привокзальной площади в Минске. Моя подруга, работающая рядом с вокзалом, сказала, что все вокруг обложено тихарями. Я купила билет до Молодечно, сразу заметила много тихарей. Возле метро стояли автозаки и бусы. И здесь мы видим, как эта «черная стая» схватила мальчика. А у меня в такие минуты появляется какая-то ярость и я не могу уже себя контролировать, мой инстинкт самосохранения не работает. Я начала кричать, чтобы его отпустили, схватилась за дверцу буса. И меня, и мою знакомую отвезли в Заводское РУВД», — эмоционально рассказывает женщина.
В протоколе было написано, что она стояла в толпе, кричала «Нет — войне!» и «Слава Украине!». Наталья, естественно, возразила, сказав, что это неправда. И написала, как все было. Сотрудники начали проверять у задержанных телефоны. Кто они, обычные милиционеры из РУВД или сотрудники ГУБОПиКа, Наталья не поняла.
«Они вели себя очень нагло, такой стеб у них был: мне сказали, мол, «вы уже на исходе своей жизни», «а не стоите ли вы на учете у психиатра?» Я, конечно же, отвечала им соответственно, вызывающе. Какая-то разъяренность меня тогда снова накрыла. В РУВД спросили, у кого есть билеты на поезда. У меня как раз билет был, до Молодечно, так как мой муж находится в Вилейке. Но этот билет мне не помог. Наоборот, когда они зашли в свою базу и увидели, что я раньше уже задерживалась, начали иронизировать, что я априори виновата», — продолжает она.
Суд состоялся на третий день, до суда не кормили
Потом задержанных увезли в Центр изоляции правонарушителей на Окрестина. В камере на двоих разместили 17 человек. Раковины в камере не было, вместо нее — мусорка, кран торчал из стены. Было очень неудобно без раковины, так как нужно было выливать воду в туалет.
«Было очень жарко. Спали на полу. Обычно до суда людей не кормят, якобы еще не ставят на «довольство». Правда, и денег за содержание в эти дни не берут. Суд состоялся только на третий день. Представьте, просто на подоконнике в коридоре стоял ноутбук. Судья спросил: «Зачем вы вмешивались в работу сотрудников милиции?» — «Я гражданка Беларуси, государственные органы служат народу, и я как представитель народа имею право знать, как они работают», — рассказывает Наталья о своем участии в суде.
Свидетель, по словам Натальи, был в капюшоне и маске. Он ничего не помнил: ни где Дулина была, в какой толпе, кто был рядом с ней. Судья даже не сделал перерыв, чтобы подготовить решение, сразу вынес приговор — 15 суток.
25 человек в камере, рассчитанной на шестерых
Потом «политических» перевели в другую камеру, рассчитанную уже на шестерых, но постоянно людей добавляли. Количество обитателей доходило до 25. В этой камере тоже была «душегубка», «кормушки» часто не открывали, дышать было тяжело. «Бросили нам в камеру «котика» — знаменитую бомжиху Аллу Ильиничну, которую частенько подселяли к «политическим». Но все девушки были очень образованные, эрудитки, классные! Как принято у политических, мы пели, играли в игры, разговаривали.
С нами сидела профессор филологии из БГУ Алла Кожинова. Мы с ней читали лекции девушкам по языку, литературе. Кто-то делал обзор книг. Мне это напомнило, как Дмитрий Лихачев, когда был в тюрьме, тоже читал зэкам лекции. Все девушки были очень порядочные, интересные, люди разных профессий», — с теплотой вспоминает своих сокамерниц Наталья.
«Врублевский вывел женщину в другую комнату и ударил головой о стену»
Среди персонала были разные люди: и жестокие, злые, и сострадательные. И так называемые «продольные», которые каждые 15-20 минут должны смотреть в ячейку камеры, тоже были разные, говорит Наталья Дулина.
«Был и один печально известный персонаж — Евгений Врублевский. Еще до суда у одной женщины сильно болела голова, она попросила таблетку; кто-то попросил туалетной бумаги. Так он так рассердился, начал хамить. Потом Врублевский вывел эту женщину в другую комнату и ударил головой о стену. Я била руками в дверь, отбила ладони. Я ему соответственно ответила, так как не могла сдержаться. Он и на меня покушался, но рядом были другие сотрудники, так до удара дело не дошло. Страшный, безжалостный человек. Большинство сотрудников нас ненавидело, они ужасно раздражались, когда видели, что мы их не боимся. Одна сотрудница якобы и сочувствовала, но очень сильно ругалась матом. Врач тоже ужасно ругалась. Мы просили книги, нам объясняли, что книги есть, но нам они «не положены». У других задержанных были матрасы, белье, прогулки, душ. У политических — ничего», — говорит Наталья Дулина.
«Бешеная молочница» и поиски ложки
Каждую ночь в 2 и 4 часа политических обязательно будили, была перекличка. Поскольку в камере было 26-27 человек, выслушать каждую у «продольных» не хватало терпения, и перекличку они останавливали. Передачи запрещены, родные могли передать только рецептурные лекарства. Из средств гигиены выдавали только туалетную бумагу и вонючее мыло, и то с перебоями.
«У меня и в 2020 году, когда я сидела, и сейчас очень болели ноги. Я принимала обезболивающие таблетки и делала упражнения. Ежедневно минут по 40. Охранник начал цепляться. Я говорю: «Вы хотите, чтобы у меня был приступ?» Он отвечает: «А мне все равно».
Есть в ЦИПе одна раздатчица пищи, которую называют «бешеная молочница». Когда ей задают вопросы, она открывает пасть — и понеслась! Она ревела без перерыва. Однажды, когда нас переводили из камеры в камеру, она недосчиталась одной ложки. Якобы мы вернули после обеда 24, а должно быть 25. Она устроила нам такой концерт! Пришел продольный и нас предупредил, что если не найдется эта ложка, нашу камеру зальют хлоркой. Ложка потом нашлась, но «осадочек остался». Я боролась за права, иногда это вредило. Меня перевели еще в одну камеру, там было 24 человека. Потом некоторых начали выпускать, и, когда осталось 15, мы шутили, что нас так мало!», — вспоминает свой арест Наталья.
На 8 марта женщинам сделали «сюрприз». Сначала, возможно, у сотрудников изолятора была запарка и они не забрали у заключенных верхнюю одежду. А на женский праздник все куртки и пальто забрали. Наталья, уже обученная горькой практикой прежней отсидки, надевала все на себя, под одеждой прятала коробочку с лекарствами.
«В последний день у нас случайно открылось окно, днем был свежий воздух. А потом стало очень холодно. Сами закрыть мы его не могли, просили сотрудников, но те не закрыли. Ночью все простудились. Я вышла очень больная, с температурой, насморком. Не знаю, обычная ли это простуда, или «омикрон» — я никогда не болела коронавирусом», — Наталья рассказывает о своей отсидке хриплым голосом.
«Мы должны научиться отстаивать свои права, постоять за себя»
Наталья Дулина говорит, что хочет собраться силами и все же написать жалобу в органы надзора, в прокуратуру, хотя и понимает, что это бессмысленно.
«Но нельзя терпеть издевательства, нельзя втягивать голову в плечи. Они должны понимать, что такие вещи не остаются без внимания. Надо писать, ведь это же настоящие пытки! Наказание — это ограничение свободы, но к нам относятся, как к животным. Это уже не наказание, а насилие.
Меня «убивает» и моральный аспект. Они нас просто ненавидят! На одной из акций подходит ко мне один силовик и говорит: «Я бы этих всех бандеровцев задушил. А ты чудовище». У них промытые мозги, они привыкли, что им все подчиняются. Они бесятся от того, что мы, несмотря ни на что, сохраняем человеческий облик.
И еще один момент: несмотря на нашу беззащитность и наше молчание, мы должны научиться отстаивать свои права, постоять за себя. Пока мы ничего не можем сделать, изменить, белорусам не хватает смелости, решительности. Возможно, это наша национальная черта. Но не хочется мириться с этим».
