А потом купил домик в деревне, дал ему имя на французский манер и сделал его меккой для любителей этно и рока.
Встречу Шаблинский назначил в минском «филиале» хутора Шабли – в домашнем офисе в районе Парка Челюскинцев.
— Я здесь родился и знаю каждое дерево. Весь парк был когда-то моим большим двором, — улыбается Владимир, приглашая в квартиру. — Поэтому место для офиса выбрали здесь.
Пока хозяин заваривает чай, оглядываю обстановку. Ни стола, ни холодильника на кухне нет. Со стены на меня смотрит портрет Шаблинского с битой. В отличие от себя сегодняшнего, он не похож на Путина.
— Владимир, а почему вы здесь с битой? — любопытствую.
— Это старая история. Я тогда был директором NRM, и на гастроли приходилось ездить с бейсбольной битой. В лихие 90-ые она была атрибутом делового человека. Кстати, бита именная. Жена привезла ее из Алабамы.
На стене в комнате — старая афиша с автографами музыкантов и поздравлениями с днем рождения.
— Когда-то мы собирались здесь с друзьями на посиделки, — рассказывает Владимир Шаблинский. — Теперь народ приезжает на хутор.
Два года назад я, коренной минчанин, проживший всю жизнь сознательно в столице, выписался из города, купил домик в деревне Малое Запрудье и стал колхозником, как смеется моя жена Оксана. Я влюбился в Воложинский край и понял, что хочу прожить там лучшую часть своей жизни. Этот хутор стал нашим домом. Четыре дня мы живем в городе, три — в деревне. Надеюсь, когда дети подрастут, мы с Оксаной полностью приведем в порядок дом, переедем и заживем. (Улыбается).
Я решил поднять хутор как агротуристическую усадьбу и теперь веду бизнес в сельской местности. Частное предприятие Шабли платит там налоги, и я этим очень доволен.
— Владимир, в чем, по-вашему, особенность ведения бизнеса в деревне?
— Городские жители, которые начинают бизнес на селе, в первую очередь, думают, как использовать налоговые льготы, предоставляемые законодательством. На мой взгляд, это неправильный подход.
Моя жизненная концепция заключается в том, что возрождение страны может произойти только тогда, когда начнет развиваться сельская местность. Нужно регистрировать здесь предприятия, платить налоги в местные поселковые советы, которые гораздо лучше распорядятся этими деньгами, потому что они знают предметные нужды. Если на селе будет развиваться бизнес, дотации сельскому хозяйству не потребуются.
— Я смотрю, вы солидарны с главой государства, который приказал строить агрогородки и отправлять на село выпускников вузов…
— В плане развития села я полностью его поддерживаю. Скажем так, пути могут быть разные, но цели совпадают.
У нас есть друзья, живущие в ста километрах от Варшавы. Мы знакомы уже десять лет. Они считают, что Польша поднялась с колен только благодаря тому, что городские жители стали массово покупать дома и участки на селе. Они вкладывали свои знания в обработку земли, деньги – в приведение домов в порядок. В итоге Польша стала успешной сельскохозяйственной страной Европы с огромной коттеджной застройкой.
Я рассказываю друзьям, которые ко мне приезжают, что есть заброшенные хутора, которые уже начинают сносить бульдозерами, и их можно выкупать. Можно найти наследников, помочь им вступить в наследство, если они не могут этого сами сделать, приобрести у них дома и строиться.
С десяток моих знакомых, в том числе актриса Аня Хитрик, музыкант Дима Войтюшкевич, купили домики в деревне. Они относятся к этой земле, как к своей. И это маленькая наша заслуга.
Я вижу, как заброшенные дома начинают приводить в порядок, как они возрождаются. Местные органы самоуправления получают больше налогов, и регионы развиваются.
— Вы у себя на усадьбе обзавелись живностью?
— Мы выращиваем траву и проводим на ней концерты. (Смеется). Так как у нас нет опыта выращивания живности, и чтобы вести личное подсобное хозяйство, нужно там находиться постоянно. Зато мы успешно боремся с сорняками и реконструируем старые постройки.
Прошлый год — кризисный — мы отработали в цейтноте. Внешне это было незаметно, но мы это почувствовали. За зиму я решил, что буду проводить на хуторе три мероприятия в летний сезон. Мы не ставим задачу собирать сто тысяч человек по цене один доллар за входной билет и ставить на уши весь район.
Сложился круг друзей, которые приезжали на хутор по выходным. Эти люди знают места, доверяют нам как организаторам и понимают, что у нас хорошо и безопасно. Можно приехать с детьми и не беспокоиться за них. У нас на фестивалях, собирающих тысячу человек, бегает порядка ста детей. Им не скучно, родителей не дергают. Все довольны. Мои девчонки там предводительствуют. Делают сувениры, рисунки, поделки, начинают их продавать в рамках фестиваля.
Недавно проводился день открытых дверей на агроусадьбах. К нам приехало около 40 человек друзей. В итоге девчонки выручили по сто и двести тысяч рублей. Я подумал, что скоро можно будет не давать им денег на карманные расходы. (Смеется).
Так вот, я запланировал на лето три фестиваля, которые соберут от тысячи до трех тысяч человек. К нам приезжает вменяемая взрослая публика. За все время, что мы работаем, не было ни одной кражи, ни одной проблемы на парковке. Хотя мы парковали по шестьсот машин на фестивале. Пьяным за руль никто не садится. Люди понимают, что если выпил вина или пива — спи в палатке и отдыхай.
В отсутствии конфликтных ситуаций на фестивалях есть заслуга Воложинского РОВД, который доброжелательно относится к людям, наших волонтеров и самих музыкантов. И в первую очередь, зрителей. Все едут с ощущением праздника — как к себе домой. Мне бы очень хотелось это сохранить и в дальнейшем. Полторы тысячи людей на площадке, а ощущение домашнего семейного отдыха остается у всех.
— Как воложинские власти отнеслись к тому, что вы их осчастливили своим приездом?
— Как мне сказал один чиновник из исполкома: «Владимир Борисович, мы до сих пор не можем определиться, ваше появление в районе — это благо или зло».
Понимаю, что я не сильно удобный житель. Была тихая сельская местность, и вдруг поселились минчане и стали проводить шумные мероприятия.
Другое дело, что приезд минчан очень нравится местным магазинчикам, потому что их разметают полностью, делая им месячную выручку, и они специально под фестиваль заказывают больше товаров. Другое дело — какой-то трафик. Люди, гуляющие по деревням. Мы водим народ на экскурсии или показываем, что вот там есть деревня Лоск, с древним городищем, костелом деревянным.
Местные жители сначала с опаской относились, а сейчас я для них «наш Воўка». Они приходят на фестивали. Мы, естественно, пускаем бесплатно бабушек и местную молодежь. Некоторые стесняются — садятся на холмах в окрестностях и оттуда слушают J:MORS или «Крамбамбулю». Молодежь из Воложина покупает билеты и с удовольствием у нас тусит.
Но власть с опаской относится к нам, потому что есть общественный резонанс проводимых нами мероприятий. Я думаю, что наши отношения становятся более дружелюбными. Может быть, райисполком даже станет партнером фестивалей.
Кроме того, я благодарен моему сельсовету. Когда мне нужно покосить траву, с арендой техники у меня проблем нет, даже в горячую пору, когда идут покосы и уборки. Может быть, со стороны местных властей наши отношения не выглядят такими радужными. (Улыбается).
Понятно, что когда я привожу «Крамбамбулю» или Диму Войтюшкевича, возникают определенного рода трения, но в итоге все решается.
— Владимир, но три мероприятия за лето не приносят такой прибыли, как, например, концерты каждые выходные.
— Я бы сказал, что пока это совсем не прибыльно.
— То есть вы работаете в минус?
— Пока что да. Заработанное за зиму тратится на лето.
Я хочу, чтобы брэнд «Хутор Шабли» становился все более популярным. Денег на баннеры в городе нет. Чем мы можем раскручивать наш хутор? Только добрым именем и атмосферой. Поэтому мы приглашаем: «Друзья, приезжайте на концерты и на выходные дни к нам на пикники».
Мы работаем на будущее. Когда на агроусадьбе «Хутор Шабли» будет мини-гостиница, которую можно будет сдавать круглый год, зимой народ будет на лыжах кататься, летом — на квадроциклах. Мы хотим вычистить долину реки Буянки, проложить велосипедный маршрут. Фестивали — это способ поддержать на плаву имя хутора Шабли, долговременная пиар-кампания. Кстати, в начале лета прошлого года мы в поиске Google были на первом месте, обогнав хундай. Если ввести две буквы х и у, выскакивал хутор Шабли.
— В какой степени вас кризис затронул?
— Мы уменьшили количество своих мероприятий, в которые мы инвестировали деньги. Мы микро-фирма, говоря юридическим языком. Значимую долю нашей работы составляли заказы от фирм на проведение мероприятий, в том числе корпоративов. В результате кризиса эти заказчики ушли. Если раньше возили российских исполнителей, то сейчас многие пытаются обходиться белорусскими и, к тому же, экономят — проводят корпоративы сами. Но у нас остаются постоянные заказчики, которые все годы с нами работают.
— Как человек, который работает со многими артистами, скажите, у белорусских исполнителей вообще есть такое понятие как райдер?
— Да, конечно. У всех есть. Есть бытовой райдер — сколько бутылок минералки должно стоять на сцене, и технический райдер — такое количество микрофонов должно быть.
— А у кого самые сложные райдеры?
— Сложные райдеры у западных звезд. Как правило, в Беларуси из-за отсутствия денег в шоу-бизнесе нет того оборудования, на котором они привыкли выступать. Опасаешься, что в бытовом райдере зарубежного исполнителя будет написано, например, задрапировать номер люкс в сиреневый цвет. Если этого в райдере нет, то он простой.
Многие группы, которые выступают только в Беларуси, имеют зачаточные райдеры, которые на словах озвучиваются: нам нужно пять микрофонов, барабаны… Никто не требует ему жареного поросенка подавать в номера.
— Чем будете заманивать публику этим летом?
— 30 июня минский клуб «Граффити» проводит у нас фестиваль ПІКНІК.BY. 14 июля – фестиваль шаманской музыки с романтическим названием «Сон в летнюю ночь». Приедет легендарный коллектив из Питера «Оле Лукойе», будут шаманы из Латвии и Литвы. На 25 августа запланировано «Вольнае паветра» .
В будущем хотелось бы провести большой бардовский фестиваль — аналог Грушевского, объединяющий страны Балтии, Украину и Беларусь.
— Если к вам с предложением организовать концерт обратится, скажем, Солодуха…
— А почему нет? Как это ни странно, по моему мнению, Солодуха — позитивный человек. При том, что я его не слушаю, и это не моя музыка. В то же время у меня есть друзья-музыканты, которые несут энергию с деструктивным зарядом. И я никогда не возьмусь за организацию их концертов.
— После выступления группы «Лайтсаунд» на «Евровидении» Лукашенко признал, что мы угрохали огромные деньги, а результат никакой. По вашему мнению, что нужно для того, чтобы победить на этом конкурсе?
— Я считаю, что нужно перестать заботиться о «Евровидении». И в первую очередь, президенту. Все должно происходить путем естественного отбора, без вмешательства государства и задействования идеологических рычагов. Это должно быть личным делом телеканала.
Представить нашу страну может кто угодно: «Александра и Константин», которые первые в Беларуси штурмовали «Евровидение» , J:Mors, NRM, Солодуха. Это могут быть малозапрудские бабушки. Или Гюнешь. Это может быть кто угодно не из сегодняшнего плейлиста. Просто нужно перестать париться по этому поводу и позволить событиям идти естественным путем. Но у нас почему-то «Евровидение» воспринимают как Олимпийские игры. Слишком много по этому поводу обсуждений.
— Чем закончился конфликт с администрацией клуба Re:Public из-за сорванного концерта «Крамбамбули»? Вы судились с ними?
— Нет, у нас еще все впереди. Весна у нас была горячей, и на это не было времени. Конфликт остался неразрешенным, и я его буду закрывать. Если люди нарушают свои договоренности, пусть будут готовы отвечать за свои слова. Я буду обращаться в суд.
— Ходят легенды про обещания, которые вы с Михалком в юности дали друг другу…
— Когда-то мы стояли на балконе общежития в Степянке, обсуждали музыкальную жизнь того времени и мечтали о будущем. Говорили, как бы было хорошо вырасти и собирать стадионы. Мы оба добились этого. Я прекратил попытки стать популярным путем плохого вокального исполнения, но умею собрать стадионы, в том числе на Михалка. Надеюсь, когда-нибудь я соберу стадион вместе с ним здесь, в нашей стране.
— Моя коллега, которую отправили на пресс-конференции звезд белорусской эстрады, сетовала, что никого не знает и не может отличить Афанасьеву от Дорофеевой. С другой стороны, 17-летний знакомый из региона недавно услышал белорусский рок в живом исполнении. Получается, и попсу, и рок-музыкантов знает узкий круг людей. Популяризовать в регионах рок нереально, потому что дома культуры и ледовые дворцы для них закрыты. Как в таких условиях исполнитель может сделать себе имя?
— Для этого я езжу по разным агротуристическим семинарам и рассказываю про фестивальное движение в сельской местности. Я считаю, что будущее белорусского шоу-бизнеса в создании того, что давным давно есть в США, Европе, Индии. Праздники деревень, маленькие сельские фестивали. Если местные жители свой праздник хорошо подают и красиво рекламируют, к ним начинают ехать со всех уголков страны и иностранные туристы. Немецкий «Октоберфест» именно так начинался. Это на самом деле праздник уборки урожая, как у нас «Дажынкі».
— Может быть, у нас такие праздники не проводятся, потому что государство берет на себя роль единственного продюсера? На днях читала, что вице-премьер Тозик провел заседание оргкомитета по подготовке к празднику «Купалье» на родине Лукашенко. Мне кажется, что это не функция вице-премьера — рассматривать сценарий и сувениры к празднику.
— У нас есть анекдот, который описывает все происходящее в стране. Помните? «Вы даже картошку не можете перебрать сами!».
С одной стороны, я понимаю любого руководителя, в том числе и президента. Хочешь сделать хорошо — сделай это сам. Но, безусловно, нужно больше доверять людям и отдавать им полномочия. Тогда каждый будет заниматься своим делом.
— Не кажется ли вам, что песенка Ксении Дегелько «Я лидер» в какой-то степени и про наших оппозиционных политиков, каждый из которых считает себя лидером?
— Абсолютно согласен. Песня, исполненная этой девочкой, — квинтэссенция того, что происходит в культуре, экономике и политике Беларуси. Каждый из нас догадывается, что он — та самая Ксюша. И каждый говорит сам за себя: я из деревни, города, такого-то района. Во многом это ограничивает понимание происходящего. Ты живешь своим двором и заботишься о нем, но нужно понимать, что за забором этого двора есть огромный мир, которому ты должен открываться. Это касается и простых людей, и политиков из разных лагерей. Пришло время сносить забор и нормально сосуществовать.
Ксения Дегелько — показательный персонаж. Мне интересно на нее посмотреть через 10-20 лет. Надеюсь, у нее будет интересная судьба. И не менее интересная судьба ждет нашу страну. Главное опять-таки — быть на стороне света, нести позитив.
