Сегодня в 19.00 в минском Дворце культуры железнодорожников (Чкалова, 7) поет Вадим Мулерман, легенда советской эстрады. Для тех, кто не в курсе, так как слишком поздно родился, про певца в своей книге «Альбом семейный» написал Винцесь Мудров.
Мулерман заявил о себе веселой песенкой про короля, который после сражения, на костылях, возвращался с войны домой.
Песенка, записанная на сорокапятку (грампластинку на сорок пять оборотов), въелась в память бессмысленным припевом: «Терьям-терьям-рими-терьям».
Последующие песни Мулермана окунали слушателей в прозрачную глубину юношеской любви и минорного одиночества. «Подрастают наши младшие сестрёнки», — пел, провоцируя ностальгические вздохи, Вадим Мулерман. «Детство мое, постой...» — баритонил певец, выжимая слезинку у пятидесятилетних женщин.
В 1968 году Вадим Мулерман исполнил, как потом выяснилось, довольно неосмотрительно песенку, вернувшую к жизни забытое слово «лада».«Хмуриться не надо, лада; хмуриться не надо, лада...» — бархатный мулермановский баритон апавив тогда всю страну. С легкой руки автора текста, поэта Михаила Пляцковского,
ладами стали называть вокальные квартеты и секстеты, стиральные машины, прогулочные суда, и наконец, малолитражные автомобили. Но и это не все. Слово «Лада» стало популярным женским именем.
Еще одну популярную мулермановскую песню крутили на танцах. «А любовь-то есть, Оказывается-а! Есть!» — со страстью вздыхал певец, и
завсегдатаи танцплощадок хором подпевали: «Есть... на пузе шерсть!».Упоминали, правда, и другие части тела.
Певец часто появлялся на эстраде с женой, певицей Вероникой Кругловой.
Их дуэт представлял собой гармоничный ансамбль густого баритона и шаловливого сопрано. «Ла-ла-ла-ла; ля-ля-ля-ля-ля-ля», — радовала слух семейная пара, однако петь ей пришлось недолго.
Неожиданно Вадим и Вероника исчезли из эфира.Случилась это в 1971 году. И самым ярким проявлением исчезновения оказался перезапись мулермановской песни «Трус не играет в хоккей». А накануне хоккейных матчей публику во дворцах спорта приветствовал уже оптимистичный голос Эдуарда Хиля. Все это означало: дуэт уехал на Запад.
В прошлом году
на телеэкране случайно довелось увидеть передачу с участием незнакомого пожилого человека. Он рассказывал, как работал таксистом в Нью-Йорке, как подрабатывал вечерами в ресторанах.Наконец, по просьбе ведущего программы, поднялся со стула, запел, и я, вместе с тысячами других зрителей моего возраста, прошептал: «Вадим Мулерман».
