Иллюстрация: Mari Msukanidze / Медиазона
Где жить, как найти интернет, кому жаловаться
Пенсионер Евгений и его жена живут в частном секторе неподалеку от «Азовстали». Их дом сильно пострадал во время боев, у него разрушена одна из внешних стен и крыша.
«Собираем дождевую воду прямо в доме. Все осколками побито — как смогли, прикрыли. С одной стороны вообще крыши не было, ее взрывом приподняло, там все гвозди повылетали из шифера», — описывает свое жилище Евгений.
Ни воды, ни электричества, ни газа в доме нет. Супруги долго готовили еду на костре, но недавно купили портативную газовую плитку и сейчас разводят огонь, только когда надо нагреть сразу много воды — например, помыться или постирать.
Пенсионеры уже думают о зимовке: начали заготавливать дрова и расконсервировали старую печь, которую «лет 50 никто не топил».
Евгений надеется, что с восстановлением дома помогут чиновники самопровозглашенной ДНР — написал в администрацию заявление. «Должна комиссия обследовать жилье, оценить ущерб. Крышу вроде перекроют, может быть, восстановят стену. Окна не обещают, двери тоже, про подвал вообще речи нет. Может, какая-то компенсация будет, может… Еще толком ничего не известно», — говорит он.
Светлана вместе с мужем смогла выбраться из Мариуполя 25 марта. Они решили вернуться в разрушенный город после того, как прочитали в интернете, «что у людей будут отбирать уцелевшее жилье». Эти слухи оказались неправдой — и супруги вселились в свою квартиру в девятиэтажном доме.
«У нас жилье, можно сказать, уцелело. Повылетали окна, кое-где трещины на стенах, на потолке», — говорит Светлана. Теперь в Центральном районе, рассказывает она, «потихонечку дают свет и воду». В многоэтажках без электричества не работают насосы, поэтому вода есть только на первом этаже.
Впрочем, насос тоже не всегда помогает — в пострадавших от обстрелов домах часто текут трубы, объясняет Светлана. «Все эти проблемы люди должны устранять за свои деньги. Окна люди ставят тоже за свои деньги. Власти — какие тут есть — обещали провести работы по установке окон, но они пока не ведутся», — говорит она.
Жаловаться «абсолютно некуда», считает Светлана. Она вспоминает, как депутат горсовета Константин Иващенко, которого глава самопровозглашенной ДНР Денис Пушилин в апреле назначил руководить Мариуполем, однажды отказал ей в приеме: «Мне некогда вами заниматься, я не буду с вами общаться». «Это тот человек, который при украинской власти воровал — местные об этом прекрасно знают», — резюмирует она.
Разрушенный дом в Мариуполе. Фото: личный архив Валерии
Дома в районе мариупольского железнодорожного вокзала до сих пор остаются без света и воды, рассказывает 20-летняя Валерия. Частный дом, половину которого занимает семья девушки, она называет «относительно целым»: у них нет окна в спальне, а на соседской половине «очень сильно побило» кухню и гостиную. «Еду готовим на костре, как и многие сейчас. За четыре месяца уже привыкли на самом деле», — говорит Валерия.
Связь в городе нестабильна: «Феникс» работает с перебоями, но есть места, куда можно прийти «на интернет» — там сигнал появляется. «Чаще всего, конечно, по два, по три раза нужно набирать кого-то, чтобы дозвониться. Интернет есть не везде. Я выхожу в другую часть района, чтобы скинуть голосовые сообщения», — делится своим ноу-хау Светлана.
Валерия говорит, что много перемещается по городу и видит, в каких условиях живут другие мариупольцы. «Я ездила к людям, у них дом разбитый, выгоревший. Живут просто в подвалах домов и в каких-то остатках квартир», — рассказывает она. Девушка не слышала, чтобы новые власти занимались расселением оставшихся без крыши над головой горожан. «У меня есть знакомые, у которых дома под снос. Им говорили, что у них есть несколько дней, чтобы собрать вещи, и не говорили, куда идти», — утверждает Валерия.
По словам Светланы, лишившиеся своих домов мариупольцы живут сейчас в основном «по знакомым». Но она знает один случай, когда людей заселили в уцелевший пустующий дом — его построили для сотрудников СБУ недалеко от магазина «Тысяча мелочей» в Центральном районе и собирались сдать в эксплуатацию перед началом войны.
Что пить и есть, сколько для этого нужно простоять в очереди
Доступ к питьевой воде в Мариуполе до сих пор ограничен. Валерия ходит на ближайший родник, но гораздо более распространенный способ — набирать воду из цистерн, которые развозят по районам города. «Говорят, что питьевая, но лучше кипятить», — предупреждает Евгений.
Иногда воду выдают в центрах гуманитарной помощи вместе с ежемесячным пайком — по пять литров на человека, рассказывает Светлана. Раньше в таких центрах можно было получить «зетку» — гуманитарный набор в коробке с буквой Z.
Сейчас продукты выдают в обычных пакетах раз в 20 дней — за ними нужно приходить в центр, к которому прикреплены жители того или иного района. «По факту выходит раз в 22 дня, потому что приходить нужно на 22 сутки со дня получения гуманитарной помощи. На эти 20 дней выдается пакет риса, гречки или гороха, пара пакетов макарон, банка сгущенки, 800 граммов сахара, где-то килограмм муки, пара банок тушенки, рыбной консервы и буханка хлеба, которой можно спокойно забивать гвозди», — перечисляет содержимое набора Светлана.
Она говорит, что мариупольцы не всегда успевают получить продукты в день выдачи, поэтому ходят в центр несколько дней подряд. Это не гарантирует успеха — некоторые «машут рукой и вообще отказываются от гуманитарной помощи».
«Отношение у работающего персонала, в частности, охраны, не очень приятное. Хамят, грубят, обзывают людей», — недовольна женщина.
Что сколько стоит и как летом торговать мясом без холодильников
В городе сейчас имеют хождение и гривны, и российские рубли. Валерия жалуется, что сильно подорожали «печеньки и конфетки», которые она любит — килограмм «самых чмошных сосательных конфет» стоит 200 гривен.
«Если ты хочешь какие-то мягкие конфеты, шоколадные, то отдай за них 350-400 гривен. Овощи сейчас подешевели, а мясо дорогое. На все крутят цены: 25 гривен хлеб сейчас стоит, молоко домашнее — в районе 50-60 гривен за полтора литра. Сегодня мы с мамой были на рынке — персики стоят где-то 130 гривен за килограмм, бананы — 120. Покупали собаке обрезь — 200 гривен с копейками стоит, а раньше было гривен 80», — с ходу перечисляет девушка.
Во время разговора с «Медиазоной» Валерия заходит в ближайший магазин и зачитывает ценники с прилавка. «Колбаса вареная где-то 300-400 гривен за килограмм. Мороженое по 65 гривен за стаканчик — это вообще трогает мое сердечко. Филе куриное — 265 гривен. Мякоть котлетная — 250 гривен. Мякоть свинины — 240 гривен. Она, конечно, выглядит сомнительно, очень-очень плохая, видно, что это будет жесткое мясо. Но 240 гривен — это еще можно жить, еще полмесяца назад стоило и 400 гривен», — объясняет она.
С магазинами в Мариуполе плохо — в относительно приемлемых условиях работают только те, что открывают новые власти, говорит Светлана. Предприниматели, которые пытаются восстановить свой бизнес самостоятельно, торгуют в полуразрушенных помещениях с забитыми фанерой окнами. Электричество в таких магазинах если и есть, то от генератора, поэтому холодильное оборудование обычно не работает, рассказывает она и добавляет, что в городе теперь продается много ворованных товаров.
«Есть такие несколько точек. Я подходила, смотрела. Я знаю, с каких это магазинов, чей это товар», — уверена Светлана.
Иллюстрация: Mari Msukanidze / Медиазона
Жители ближайших к разрушенному городу поселков и те из мариупольцев, у кого уцелели машины, торгуют на стихийных рынках. За товаром они ездят в Донецк, Новоазовск, Бердянск и Мангуш, знает Валерия. «Колбаса, сосиски, сыры — все это продается под палящим солнцем. Точно так же мясо продается, облепленное мухами», — описывает рынки Светлана.
Где выдают гуманитарную помощь и кому она положена
В одном из пунктов, выдающих гуманитарную помощь, вместе с матерью работала 20-летняя Ольга. К работе приступили в апреле, устроиться помогла соседка по двору.
Девушка называет учреждение «волонтерским центром» и говорит, что сначала работала за еду и без оформления. «Изначально за это никому ничего не платили», — вспоминает она.
Зарплату начали выдавать совсем недавно — в российских рублях. По контракту это почти 12 тысяч, но на руки «с налогами» матери дали чуть больше 10 тысяч, говорит Ольга и добавляет: «Зарплату нам платит типа как бы Пушилин».
В первом разговоре с «Медиазоной» девушка говорила, что «центр» организовали сами жители окрестных дворов — еще до того, как город захватили российские военные. Отвечая затем на уточняющие вопросы «Медиазоны», Ольга сказала, что не знает, как создавался «центр», потому что пришла в него «не с самого формирования».
Девушка отметила, что в учреждении нет директора, но тут же упомянула «начальницу», которая «месяц-полтора назад» сказала волонтерам заполнить документы на трудоустройство. Позже Ольга объяснила, что имела в виду «главную волонтерку», которая «все везде узнает, договаривается, ведет подсчет всего и занимается бумагами».
Связать «Медиазону» с «главной волонтеркой» Ольга отказалась — та якобы «запретила кому-либо давать свои контакты».
«Начиналось все с того, что гуманитарку привозили фурами на адреса. Там было все вперемешку — и украинская продукция, и из России или из ДНР, я не знаю, откуда она. Потом нашли мебельный во дворе, повыгоняли оттуда бомжей, убрали и нашли людей, которые могут предоставить генератор, бензин, компьютер и прочие всякие нужды», — рассказывала Ольга.
По ее словам, когда город перешел под контроль россиян, гуманитарная помощь стала поступать только из самопровозглашенной ДНР, от партии «Единая Россия» и иногда — по линии Красного Креста.
С 1 июня центр ограничил выдачу гуманитарной помощи, и теперь на нее могут рассчитывать лишь льготники: инвалиды I группы, пенсионеры старше 65 лет, «афганцы» и другие. Ольга согласна с таким решением: «Все остальные должны работать, получать зарплату и покупать продукты».
Пункт выдачи гуманитарной помощи. Фото: личный архив Валерии
По просьбе «Медиазоны» Валерия сходила в один из центров выдачи гуманитарной помощи. Помещение, которое она сфотографировала, здесь называют «секонд-хендом».
Когда пункт только открылся, в «секонд» привезли новые вещи с бирками — их раздавали погорельцам. «Сейчас вещи в «секонд» ниоткуда не привозят, их просто люди приносят, за счет этого и работает», — говорит девушка.
В городе есть волонтеры, не сотрудничающие с центрами; таких Валерия называет «тимуровцами». Один из них — мариуполец Александр Шевчук. Вместе с женой Шевчук выбрался на территорию самопровозглашенной ДНР 16 марта — «отъехал от Драмтеатра за 20 минут до того, как на него скинули бомбу».
Сейчас супруги живут у родственников, а Александр на своем микроавтобусе несколько раз в неделю привозит в Мариуполь провизию, питьевую воду и лекарства. Цены на продукты в городе в несколько раз выше, чем в самопровозглашенной ДНР, отмечает он.
Какую-либо связь с новыми властями города Шевчук отрицает. «Эта администрация тоже временная, это все знают», — считает он.
Александр Шевчук говорит, что первое время закупал гуманитарку за свой счет — по его словам, до войны у него «в жизни все было очень хорошо». Позже его сестра, тренер по тхэквондо Оксана Шевчук, открыла сбор пожертвований в своем инстаграме, а 21 июня они запустили сайт на украинском языке Insidemariupol.com.
Александр сказал «Медиазоне», что с созданием сайта сестре помогли «фонды», а какие именно, он «понятия не имеет». Оксана утверждает, что сайт сделали ее «знакомые».
На вопрос «Медиазоны» о 30 украинских волонтерах, захваченных в Мариуполе в конце марта и оказавшихся в колонии на территории самопровозглашенной ДНР, Шевчук ответил так: «Скорее всего, пытались что-то провезти или продавали под шумок под видом волонтеров. Очень много людей, которые орут, что они волонтеры, а за выезд до Запорожья брали от тысячи долларов. Вот таких всех тут наказали, без шуток вам говорю. Бесплатно тут разрешают везти».
Шевчук уверен, что честных волонтеров в Мариуполе «не трогают».
Как уехать и вернуться, легко ли пройти фильтрацию
Светлана с мужем вернулись в Мариуполь 8 июня. Для этого супруги неделю прожили в машине в Запорожье. Выехать можно было при наличии регистрации на оккупированных территориях. Потом нужно было получить номер в списке, подписать бумагу о том, что ты едешь на свой страх и риск, и ждать, пока отправится гуманитарная колонна, в которой тебе найдется место.
«Условия ожидания оставляют желать лучшего: несколько биотуалетов, которые не чистятся, наверное, никогда, вода из-под крана и пара розеток. В магазин ходили за продуктами, которые можно съесть сразу», — рассказывает Светлана.
Из Запорожья до Мариуполя они с мужем добрались за день. На въезде в город военные из самопровозглашенной ДНР и России несколько раз проверяли документы и осматривали машину.
«Естественно, останавливали на каждом блокпосту, смотрели документы. Мы въехали без каких-либо фильтраций, просто сказали, что возвращаемся домой. Нас предупредили, что в дальнейшем ее нужно проходить», — вспоминает Светлана.
Александр Шевчук, по его словам, прошел фильтрацию, чтобы беспрепятствоенно миновать блокпосты россиян в своих рейсах с гуманитаркой. Но о самой процедуре волонтер рассказывать «Медиазоне» не стал, отметив только, что «там нет ничего страшного, просто смотрят, что ты не военнообязанный».
Во время первого гуманитарного рейса в Мариуполь он предъявил на блокпосту справку о фильтрации и чеки — доказать военным, что продукты не ворованные. Сейчас, говорит Шевчук, его пропускают без тщательного досмотра, хотя другие водители проходят «жесткие проверки, чтобы не было нелегальной торговли». «Меня запомнили с первых дней, поэтому меня уже особо не трогают», — утверждает он.
Валерия знает о фильтрации со слов знакомых — сама девушка ее еще не проходила. Мариупольцы должны получить справку, чтобы свободно перемещаться по территории самопровозглашенной ДНР, рассказывает она.
«Сейчас есть несколько фильтрационных пунктов за городом — это Старобешево и Мангуш, если я не ошибаюсь. Вы приходите, вносят ваши данные, снимают отпечатки пальцев, задают вопросы, а потом выдают справку», — говорит мариупольчанка. Она считает, что результат фильтрации во многом зависит от прихоти проверяющего. Валерии известны случаи, когда люди, «связанные с украинскими военными направлениями», без проблем получали справку, а к мирным обывателям появлялись вопросы.
По словам Светланы, выехать из Мариуполя на подконтрольные Украине территории напрямую сейчас сложнее, чем месяц назад, а обходной путь, проходящий через самопровозглашенную ДНР, Россию, Беларусь и Евросоюз, по карману немногим.
«Я не знаю, смогу ли я увидеть свою дочку и внучку, которые остались на территории Украины. Сюда они вернуться не могут и не будут. Будет ли у меня возможность проехать на Украину? Финансово я явно не потяну через заграницу кататься», — беспокоится Светлана.
Валерия знает бюджетную альтернативу длинному обходному маршруту — частные перевозчики «достаточно регулярно» курсируют между Запорожьем и Мариуполем, говорит она. Найти таких водителей можно в местных чатах в вайбере.
Она и сама задумывается над тем, чтобы уехать из Мариуполя, признается Валерия — надежды на быстрое восстановление города у нее не осталось: «Я, к сожалению, не готова потратить годы жизни на то, чтобы просто сидеть и ждать чуда».
«Если бы у меня был выбор, я бы еще свалила в феврале. Я не уехала, потому что мои родители не захотели. Во-первых, я завишу от них, во-вторых, я бы не могла уехать, зная, что мои родители остались тут и неизвестно, что с ними», — говорит Ольга.
Светлана считает, что многие мариупольцы не уезжают на подконтрольные Украине территории «не потому, что там Украина, а просто потому, что здесь наш дом».
Как найти работу, на что жить и какая пенсия в ДНР
Валерия говорит, что многие жители Мариуполя подрабатывают частным извозом, делают маникюр или чинят сантехнику. Впрочем, по ее же словам, в город сейчас приходят строительные компании, поэтому рабочие места появляются.
Разрушенное здание в Мариуполе. Фото: личный архив Валерии
Одноко самой доступной работой пока остается разбор завалов и уборка улиц. «Как правило, это шесть дней в неделю, 9-10 часов рабочий график. Платят, насколько я слышала, максимум 15 тысяч рублей. Есть некоторые работы, где оплачивают пайком. Естественно, люди отказываются идти работать на эти предприятия», — рассказывает Светлана.
Вместе с разнорабочими из числа горожан завалы разбирают спасатели. По словам Ольги, среди них есть как «мариупольские ребята», служившие в украинской ДСНС, так и сотрудники МЧС из самопровозглашенной ДНР или России. Тела из-под завалов достают профессионалы — они ищут документы погибших или просят соседей их опознать.
«Я видел вынос трупов — выносили из-под завалов те, что по три-четыре месяца лежали. Это не из-за того, что кто-то хороший или плохой, а только потому, что физической возможности охватить весь город просто ни у кого нет», — говорит Шевчук.
Ольга рассказывает о погибших со слов своего знакомого, которого называет «эмчээсником». «Он говорит, что больше всего трупов русских солдат — ВСУ намного меньше, чем русских и дээнэровцев. Мирных граждан довольно-таки много, особенно тех, кто в спальных районах жил», — пересказывает девушка то, что слышала от спасателя.
Валерия признает, что многие мариупольцы и под оккупацией продолжают получать социальные выплаты от Украины. «Есть у меня знакомые, семья из четырех человек, которые были переселенцами до действий в феврале. Они до сих пор получают помощь с территории Украины и реально благодаря этому живут, потому что гуманитарной помощи на питание не хватает», — рассказывает она.
Социальные выплаты, объясняет Валерия, приходят на карточки украинских банков; их можно обналичивать с помощью «каких-то людей и организаций из ДНР». Еще один способ — выехать на подконтрольные Украине территории и просто снять деньги в банкомате.
Мариупольским пенсионерам начали начислять деньги от самопровозглашенной ДНР — это выплата за несколько месяцев, «пенсией» ее еще не называют. «Пока 7 тысяч российских рублей, но обещают пересмотреть», — уточняет Евгений.
Где искать врача, куда пойти учиться и стоит ли бояться холеры
Поликлиники и больницы — в числе немногих зданий в городе, подключенных к электросети, но на всякий случай там есть и генераторы. «Еще не все специалисты работают, но ведется прием. Конечно, по сравнению с тем, что было раньше — услуги, время предоставления услуг и сервис — все оставляет желать лучшего, — говорит Светлана. — Сложные обследования сделать нельзя. Сдать сложные анализы нельзя, только развернутый анализ крови и общий анализ мочи».
Валерия слышала от знакомых, что в больницах сейчас в основном оказывают платные услуги. «Если что-то серьезнее, чем просто осмотреть и выписать направление, то это платно. Стоматологические услуги платные даже в городской больнице», — рассказывает девушка.
Она говорит, что некоторые лекарства «из наличия» можно получить в волонтерских центрах или больницах бесплатно.
По словам Светланы, в городе работает несколько аптек, где можно купить только «простейшие медикаменты». «Если человек, например, сидит на гормонах, то он не может купить себе препараты здесь. Просят знакомых привезти из России и Донецка, из Украины пытаются как-то передать с перевозчиками», — объясняет она.
По наблюдениям Шевчука, многие мариупольцы сейчас не могут получить нужные им медикаменты, потому что рецепты оказались уничтожены или просто потерялись во время обстрелов. «У меня есть один человек с шизофренией — его дочка просит меня навещать. Я ему лекарства привезти не могу, потому что они по рецепту. Еще он потерял все свои документы, я вот ксерокопии ему привез. Отдал их соседям, попросил, чтобы они занялись этим вопросом, потому что я в городе постоянно не нахожусь», — рассказывает волонтер.
Другая проблема — антисанитария. В городе скопилось много мусора. Над стихийными свалками из-за жары постоянно вьются мухи, избавиться от них пока не получается, говорит Шевчук, тут же подчеркивая: «Проблема не из-за того, что никто ничего не делает, а просто из-за масштабов бедствия».
Сообщения украинской разведки о грозящей городу вспышке холеры волонтер комментировать отказывается, но говорит, что, по его сведениям, больницы Мариуполя в середине июня были переполнены. Ольга слышала о двух случаях холеры от своего знакомого спасателя — по его словам, «людей никто лечить не собирается». Евгений слухи о холере называет «чушью», а Валерия напоминает, что в морской воде холерный вибрион находят каждый год.
Несмотря на то, что в Мариуполе постепенно открываются чудом уцелевшие после бомбежек больницы, школы и детские сады, Шевчук не ждет быстрого восстановления города.
Табель успеваемости. Фото: личный архив Валерии
«Какие-то учреждения открываются, но это одно название: там нет ни света, ни воды — ничего. Там до нормального открывания еще как до Парижа в неудобной позе. 90% города разрушено, коммуникаций нет. Да, там проводится работа, разгребаются завалы, но учитывая масштаб разрушений, это будет очень долго», — прогнозирует он.
В одной из открывшихся после захвата города россиянами школ почти два месяца до каникул проучился 12-летний брат Валерии. Мальчику выдали табель с оценками по пятибалльной системе и перевели в следующий класс.
«У них поменялись предметы. Была история Украины, а стала история родного края. У брата по поводу как таковых вопросов не было. Думаю, в силу возраста. Он не любил школу до этого, не полюбил ее и сейчас. Точно так же ждал каникул и не особо обращал внимания на предметы», — говорит девушка.
бачыла прагандыстскія рэкламныя ролікі, як "цудоўна і хутка узнаўляецца" Марыўпаль... жанчыны пэндзлямі наносяць дарожную разметку...