— Вы играли и в эпоху Ворошилова, и в эпоху Крюка. А их можно сравнивать — этих двух ведущих?
— Нет, конечно.
— Почему?
— Ворошилов создал эту игру. Крюк — поддерживает игру Ворошилова. Ворошилов постоянно находил новые интересные ходы, и они придавали игре, скажем так, напряженности. А не напряжения.
Владимир Ворошилов. Фото: chto_gde_kogda / Instagram
Ворошилов был несправедливым, в таком строгом юридическом смысле, и мы спокойно к этому относились. У нас ходила такая фраза, что «Что? Где? Когда?» — это игра с элементами справедливости. Но это не носило какого-то удручающего характера, он не унижал нас, не обманывал нас — он подвергал нас испытаниям, и сам же радовался, когда мы эти испытания преодолевали. Обычно это было какое-то достижение, какой-то яркий эпизод, яркий прорыв. Поэтому мы все это принимали.
Ворошилов был интересным человеком. Помню, когда я впервые услышал его, я был поражен.
В 1989 году мы выиграли телефонный чемпионат Советского Союза (было более 100 команд со всех концов), играли по телефону — брали трубку, задавали вопросы, через минуту давали ответ.
Это было всего два года, когда по итогам таких турниров отбирали команды на телевидение — не тех, кто понравится телегруппе, а тех, кто объективно выигрывает. Нас бы иначе никто не взял, мы были достаточно возрастные и совсем не телегеничные.
Вот первая встреча с Ворошиловым меня просто поразила. Он сказал: «Хочу сказать вам что-то очень важное. Если вы думаете, что вы приехали сюда, чтобы сиять, выигрывать и давать правильные ответы, быть объектами восхищения и аплодисментов, радовать ваших престарелых родственников по телевизору, получать призы — забудьте об этом, ничего подобного. Более того, если вы думаете, что приехали, чтобы давать неправильные ответы, выглядеть смешными и жалкими, унижаться, плакать, волноваться и быть всеобщим посмешищем, это тоже чушь собачья. Мне этого не надо, и никому не надо. Мне нужно, чтобы было интересно. Я буду руководствоваться только этим. Как бы вам сказать, продолжил он, я, например, никому из вас смерти не желаю, но если кто-то из вас просто во время игры умрет от инфаркта, я не остановлю съемки ни на одну минуту».
Это была первая, по-моему, такая чисто американская игра, которая делается на костях ее участников.
— А вот эта несправедливость, эти споры, крики, драмы, которые часто разворачивались в эфире, это все для кадра? За кадром все было мило и хорошо, вы разговаривали, дружили?
— За кадром было далеко не так интересно. Многие общались, дружили, некоторые враждовали — обычные отношения в тусовке, да еще и в тусовке спорта наивысших достижений. Было все — и дружба, и симпатия, и элементарная вежливость, и зависть, и ненависть, и мелкие пакости — все было. Это обычное. Везде так. Каким-то ненормально жутким местом, сообществом пауков в банке тусовка не была. Человеческие отношения были, в целом, нормальные. У меня, ушедшего из игры, они сохранились со многими до сих пор.
— Кого вы считаете самым умным человеком, с которым вы сидели за столом в «Что? Где? Когда?»
— Я не люблю таких вопросов. Сразу я при этом превращаюсь в идиота подполковника из анекдота, которому нельзя дарить на день рождения книгу, потому что одна книга у него уже есть. Когда меня спрашивают, какое ваше любимое стихотворение, ваше любимое блюдо, ваша любимая песня, Я просто теряюсь — одна?
Ну, не знаю, блестящие игроки со мной за столом сидели. Скажем, Федор Никитич Двинятин — абсолютно блестящий игрок, очень натуральный, который совсем, кстати, не придает излишне вредного значения спортивной составляющей игры. Игрок, который играет против вопросов, а не против другой команды. Человек чрезвычайно интеллигентный, и вообще, играть с Двинятиным всегда было удовольствием.
— Он тоже довольно давно ушел из клуба?
— Да. Это все-таки игра на износ, иногда устаешь и занимаешься чем-то другим. Понимаете, в клубе, в основном — люди, состоявшиеся не только в игре. Тот же [Максим] Поташев ведет тренинги и пишет книги, тот же Двинятин — достаточно крупный филолог. Люди и так реализовались, им есть чем заниматься. А что касается моего отношения к игрокам, антипатии тоже были, но я совсем не хочу о них говорить. Зачем делать рекламу человеку, который мне неприятен?
— «Что? Где? Когда?», на ваш взгляд, политизировали за последние годы?
— Я же говорю, я его не смотрю уже 15 лет. Косвенные сведения доходят, например, что игра вернулась в состояние до 1989 года и проходит в записи. Ну это такой большой страх, я боюсь, не только игры это касается в России.
— Илью Новикова «попросили» из клуба, Ровшан Аскеров сейчас находится в уголовном розыске вообще… Там, правда, не очень связано с передачей, но тем не менее.
— Это не связано с передачей, но факт остается фактом. Ну, Ровшан, скажем так, был человеком, мягко говоря, эмоциональным. Иногда эти эмоции приводили к тому, что обычно я давал ему по шее левой рукой, а наш капитан Таня Тарасова — правой (он так сидел в нашей команде за столом). Только так получалось его как-то удерживать от совершенно опасных эксцессов.
Но дело в том, что это не игра изменилась, это общество изменилось.
— Игра подстраивается под запросы общества?
— Это почти неизбежно.
— Хочу быстро привести пример игры, которая не подстраивалась бы, у меня не получается.
— Я тоже об этом думал. Нет, все подстраиваются. А кто не подстраивается, вылетает из «сетки» [программ].
Читайте также:
6 белорусскоязычных ютуб-каналов, которые вы могли пропустить
«Любой нормальный человек был бы в шоке». Белоруска перебралась в Исландию и рассказала, как там живется
«Усё зразумела». Слава Комиссаренко опубликовал свой первый стендап на белорусском языке
что скажет (как его там?) советник и глава отдела внешней политики?