20 апреля 1961 года Цивия Любеткин свидетельствует на процессе против нацистского карателя Адольфа Эйхмана в Иерусалиме. По итогам этого процесса Ханна Арендт напишет знаменитую книгу «Банальность зла»
Среди женщин, сражавшихся наравне с мужчинами, во всем мире наиболее известно имя Цивии Любеткиной. Она родилась в Бытени (тогда это был Слонимский уезд, ныне Ивацевичский район) 9 ноября 1914 года в состоятельной и глубоко религиозной семье. Ее отец Яков-Ицхак родился там же в 1880 году. Юность девушки в межвоенной Польше прошла не на кухне, в стирке, уборке и молитвах, как хотелось бы родителям, а в самоотверженной общественной деятельности.
Цивия училась в польской государственной школе и изучала иврит у частных учителей. В подростковом возрасте вступила в сионистско-социалистическое молодежное движение «Фрайхайт» («Свобода» на идиш), которое отправило ее учиться в образцовый кибуц у польского города Кельцы. Там вместе с другими молодыми людьми Цивия Любеткина работала в пекарне, прачечной, на полях. Ее старание и организационный талант заметили и пригласили работать в офисе родственной по идеологии организации «Хе-Халуц» в Варшаве. Там ее назначили координатором учебного отдела. Она ездила по всей межвоенной Польше с места на место, обучала и подбадривала молодежь, которая готовилась к переезду в британскую Палестину, чтобы строить там еврейскую национальную среду.
Движения «Фрайхайт» и «Хе-Халуц» в 1938 году объединились, и позже это объединение получило название«Дрор» («свобода», но также и «воробей» на иврите), а Цивию избрали членом исполкома.
В 1938-1939 годах она работала главным образом над обновлением и комплектованием учебных центров, что фактически сделало ее неформальным лидером движения. «У нее горели глаза и был проницательный взгляд», — вспоминали позже те, кто знал цивилизацию Любеткин, добавляя, что она «была простой и непосредственной и всегда требовала максимального от других и от себя. Ее слова и дела никогда не расходились между собой». Незадолго до взрыва Второй мировой войны она была делегатом на 21-м Всемирном Сионистском конгрессе в Женеве.
Начало войны Цивия переждала в Западной Украине, которую после 17 сентября 1939 года оккупировал СССР. Но в январе 1940 года нелегально перешла через советско-германскую границу в Варшаву, чтобы активно участвовать в формировании движения сопротивления. Здесь она познакомилась со своим будущим мужем Ицхаком Цукерманом (1915-1981).
Первые два года, когда у почти полумиллионного еврейского населения гетто Варшавы оставалась иллюзия возможности «нормальной» жизни, сионистское подполье и, в частности, лично Цивия занимались почти тем же, что и до войны: организовывали неформальное образование, культурную жизнь, благотворительность, в частности, сеть суповых кухонь. Девушка вынашивала даже планы создания сети кибуцев в польских деревнях, чтобы улучшить снабжение горожан-евреев продуктами, еще не осознавая наивности этих устремлений. В середине октября 1940 года нацисты объявили об организации Варшавского гетто, а еще через месяц оно уже было окружено кирпичной кладкой. Вход и выход стали возможными только по направлениям на принудительный труд на контролируемых нацистами предприятиях. Но и тогда еще отдельные акции устрашения, даже с человеческими жертвами, не воспринимались почти никем как неизбежная окончательная судьба всех евреев на оккупированных нацистами территориях.
Только в январе 1942 года до Варшавы нелегально добрались беженцы из лагеря смерти Хелмна под Лодзью и из Виленского гетто, жителей которого массово уничтожали в Панарских горах, и рассказали о реальном масштабе акций уничтожения. И руководство подполья понятно, что то же самое в конце концов ждет варшавских и любых других евреев.
Спустя 20 лет, когда Цивия свидетельствовала на процессе над нацистским преступником Адольфом Эйхманом (1960-1962), она вспоминала: «После того, как мы услышали о Вильнюсе с одной стороны и о Хелмне с другой, мы поняли, что это действительно происходит систематически. … Мы прекратили нашу культурную деятельность … и вся наша работа от этого момента была посвящена активной защите».
28 июля 1942 года, во время наиболее массовой депортации евреев из Варшавы, она была среди основателей Еврейской боевой организации (Żydowska Organizacja Bojowa, или ŻOB) и была избрана в состав ее командования. Имела боевой псевдоним «Целина».
Цивия Любеткина также была членом Еврейского национального комитета (Żydowski Komitet Narodowy), политического крыла ŻOB и еще нескольких «зонтичных» организаций, координировавших деятельность различных политических течений, идейная борьба между которыми у гетто была еще более острой, чем до войны.
Еврейская боевая организация, к которой присоединилась наиболее активная молодежь, как сионистская, так и бундовская, имела отделения еще в нескольких польских гетто — Краковском, Ченстоховском и др. После летних 1942 года депортаций в Траблинку в Варшавском гетто оставалось около 60 тысяч человек — всего одна шестая от численности до депортаций. И малочисленные ячейки ŻOB ничего не смогли противопоставить этому гигантскому Молоху уничтожения, даже символически. Разве что им немного лучше удавалось прятаться в подземных бункерах.
Настроение, которое преобладало в рядах вооруженного подполья, было далеко от иллюзий победить нацистов и сохранить жизни. Они надеялись только на достойную смерть с оружием в руках, даже если бы это были только кухонный нож, топор или табуретка, чем на смерть смиренную и беспомощную. И рассчитывали забрать жизни хоть нескольких безжалостных палачей взамен.
Флаг Еврейской боевой организации — прототип будущего флага государства Израиль
Иногда им это удавалось. Самой знаменитой стала акция в Кракове 22 декабря 1942 года, когда бойцы ŻOB забросали гранатами популярное кафе Cyganeria (в котором был статус «только для немцев», nur für Deutsche). В результате было убито от 7 до 11 немецких офицеров, а еще 13 были ранены, из них 9 — тяжело. Во время этого нападения был ранен и едва не схвачен возлюбленный и будущий муж Цивии Любеткин Ицхак Цукерман («Антек»).
В рамках этой же акции другие участники вывесили польские флаги на краковских мостах и возложили цветы к памятнику Адаму Мицкевичу на Краковском рынке, который был известен в том числе и своими выразительными симпатиями к евреям. А на месте присяги Тадеуша Костюшко на верность народу 24 марта 1794 года был оставлен венок с надписью «Na coś przysięgał, my wykonamy» («На что ты присягал, мы выполним»). Чтобы отвести месть от Краковского гетто, польская гвардия Людова взяла ответственность за акцию на себя. Но такие случаи были исключительной редкостью.
Молодежи, вступавшей в ряды организации, сильно не хватало военного опыта и особенно — оружия. Да и не такой большой процент даже молодежи решался умереть с оружием в руках. Абсолютное большинство или надеялось на божественное чудо, или просто ждало неизбежного в апатии. 25 декабря 1942 года было уничтожено гетто в Бытени, одно из нескольких тысяч на оккупированных нацистами территориях. Погибло большинство родственников цивилизации, включая ее родителей, братьев и сестер.
Вскоре повод отомстить палачам, хотя и очень печальный, оказался и Варшавскому отделу организации. 18-21 января 1943 года по личному приказу самого Гиммлера нацисты проводили массовую облаву в гетто, до 40% жителей которого на тот момент были нелегалами — в основном беженцами из тех городов и местечек, где евреи уже были полностью уничтожены. И впервые столкнулись с вооруженным сопротивлением.
Предупрежденные об акции люди массово прятались в тайниках, а много где карателей встречали стрелами и гранатами. Конечно, силы были абсолютно неравны.
Немцы и коллаборанты-полицейские почти выполнили поставленную перед ними задачу. Из восьми тысяч запланированных на вывоз в Треблинку удалось схватить около пяти тысяч, а еще около 1200 были убиты на улицах или просто в домах. И на тот момент окончательная ликвидация гетто была еще не запланирована. Однако когда нацисты отступили, у бойцов Сопротивления и у многих мирных жителей сложилось впечатление, что это их заслуга. Следующие три месяца в гетто царило совсем другое настроение: показалось, что с нацистами возможно не только бороться, но и побеждать.
В тех январских событиях принимала активное участие и Цивия Любеткина. Они частично изменили отношение к еврейскому сопротивлению со стороны руководства польской Армии Крайовой, которое впервые начало оказывать сопротивлению в гетто помощь оружием и инструктажом, впрочем, довольно ограниченную. И уделялась она не ŻOB, а другой организации, наиболее лояльной к Польскому государству — Еврейскому военному союзу, который в значительной части состоял из бывших офицеров и унтер-офицеров польской армии.
Что могли повстанцы приобретали сами на черном рынке оружия, ради чего обложили данью наиболее богатую часть населения гетто. Многие из этих состоятельных людей были активными коллаборационистами, включая информаторов СД. Этим процессом руководила именно Цивия.
Окончательная ликвидация Варшавского гетто началась в 3 часа ночи 19 апреля 1943 года. Дата неслучайна. Вечером того же дня начинался главный еврейский праздник Песах, а 20 апреля отмечался День рождения Гитлера.
Силы карателей составляли около 2000 человек — СД, СС, Вермахт, вспомогательная полиция, в том числе украинские и латышские коллаборационисты. Гетто было окружено высокой стеной, 3-3,5 метра высотой, поэтому каратели начали наступление через ворота. Командующий акцией бригадефюрар СС, генерал-майор полиции Юрген Штроп позже вспоминал: «Я ввел в действие силы по обеим сторонам главной улицы. Когда наши силы только миновали главные ворота, на них обрушился точный и хорошо скоординированный огневой удар. Из всех окон и подвалов стреляли так, что нельзя было видеть того, кто стреляет. Сейчас же начали поступать рапорты о потерях. Броневик загорелся. Бомбы и зажигательные бутылки останавливали любое продвижение. Пока мы начинали прочесывать один блок, они укреплялись в соседнем. В некоторых местах мы были вынуждены применить зенитное оружие. Только сейчас мы обнаружили подземные точки. Подземные позиции позволяли повстанцам быть невидимыми и непрерывно менять свое местоположение. Одну такую позицию нам удалось захватить только после двух дней. Мы с точностью установили, что вооружены были не только мужчины, но и часть женщин. Особенно в возрасте от 18 до 30 лет. Они были одеты в штаны для верховой езды и с касками на голове… Многие из этих женщин прятали заряженные пистолеты в нательном белье. Так бои велись до конца операции, от подвала дома и до его крыши…»
Нацисты идут по одной из «зачищенных» улиц гетто. Фото: архив института Яд ва-Шем
Схваченным живыми жителям гетто была назначена смерть на фабрике уничтожения в Треблинке
Параллельно с этим участники сопротивления ликвидировали наиболее известных коллаборационистов из юденрата и еврейской полиции, тех, кто предал свой народ и активно помогал нацистам в организации депортации и выявлении активистов.
Символической кульминацией восстания стало поднятие бело-голубых флагов (прообраза будущего флага государства Израиль) и польского национального флага на крыше дома на улице Мурановска, 17.
Вместе с бойцами Еврейского военного союза в районе Мурановской площади в восстании участвовала группа Армии Крайовой майора Генрика Иваньского. В последующие дни нацисты отказались от тактики прямого наступления. Они задействовали авиацию и специальные группы поджигателей, чтобы жечь дома гетто вместе с повстанцами дотла.
Во время восстания «Целина» была связной между группами вооруженных бойцов в раздельных подземных бункерах, координируя бесперспективное, но и безальтернативное сопротивление. Ликвидация гетто и вывоз его последних жителей в Треблинку продолжались почти месяц. Всего за один день до того, как немцы обнаружили и уничтожили командование ŻOB (8 мая), расположенное на улице Милой, 18, в так называемом «бункере Анелевича», оно решило, что Цивии и группе других бойцов нужно выбираться из горящего гетто. Анелевич передал с Цивией письмо своему заместителю Ицхаку Цукерману, в котором, в частности, писал: «То, что мы пережили, превзошло самые смелые наши надежды… Главное — сбылась мечта моей жизни: я дожил до того дня, когда евреи гетто встали на свою защиту и повели на борьбу во всем ее величии и славе».
Памятник в Варшаве на месте «бункера Анелевича», где 8 мая 1943 года погибли оставшиеся вооруженные бойцы и руководство ŻOB во главе с Мордехаем Анелевичем. Фото: Wikimedia Commons
Цивия и еще 33 последних живых бойца ŻOB, переждав пару дней, сумели выбраться из гетто по канализационным трубам. Этот маршрут разведал и по нему провел товарищей активист молодежной организации «Акива» и ŻOB Симха Ратайзер-Ротем (псевдоним «Казик») при содействии работников Варшавского водоканала. За городом их ждал будущий муж Цивии Ицхак Цукерман, который руководил партизанским отрядом ŻOB в лесах возле Ломянок, недалеко от Варшавы. До конца дней «Целине» не давали покоя угрызения совести за то, что ее боевые товарищи погибли, а она осталась жить.
В ночь с 13 на 14 мая советские самолеты нанесли бомбовый удар по объектам в Варшаве. Налет продолжался два часа, на казармы СС и другие военные объекты было сброшено около ста тонн фугасных и зажигательных бомб. Хотя жертвы были и среди евреев, налет вызвал у них бурную радость. В нескольких местах небольшие группы евреев, пользуясь замешательством немцев, пытались пробиться из гетто. Некоторым это удалось. О «победе» — окончательной ликвидации гетто Штроп объявил 16 мая. Около 7 тысяч повстанцев и мирных жителей погибли в боях, около 6 тысяч — сгорели заживо. Еще около 50 тысяч вывезли в Треблинку и другие места уничтожения. На развалинах Варшавского гетто, которые догорали еще пару недель, был оставлен полицейский батальон. Нацисты прочесывали местность, перерезали последние водопроводные трубы, отравляли все обнаруженные резервуары и источники воды, забрасывали колодцы полуразгнившими трупами, обливали керосином найденные запасы пищи, взрывали и заваливали дороги. Ежедневно они засыпали все люки, но евреи, которые старались убежать из гетто по канализационным трубам, по ночам раскапывали их.
Восстание осужденных на уничтожение варшавян вошло в историю как самое масштабное за Вторую мировую войну выступление еврейского народа в защиту своего права если не на жизнь, то на достоинство. Оно было утоплено в крови, но показало всему миру, что евреи не будут оставаться пассивными жертвами, что они готовы постоять за себя. Это настроение очень пригодилось через 5 лет, когда началась война за независимость Израиля.
А чуть более чем через год, в августе-сентябре 1944 года, Цивия Любеткина вместе с мужем и другими товарищами из гетто героически боролась уже в общепольском Варшавском восстании. История во многом повторилась, только на этот раз в щебень и пепел была обрушена вся Варшава. «Целина» с мужем и еще несколькими бойцами два месяца прятались в бункере в варшавском районе Жолибож, откуда 15 ноября 1944 года их удалось эвакуировать при содействии госпиталя Польского Красного Креста. А еще через два месяца Варшаву освободили советские войска. Освободили, чтобы принести с собой новую оккупацию. Спустя много лет Цивия напишет в своих воспоминаниях «В полдень 17 января 1945 года пришли советские танки. Толпа людей бодро выбежала приветствовать их на городской рынок. Народ радовался и обнимал своих освободителей. Мы стояли рядом, раздавленные и угнетенные, одинокие остатки нашего народа».
После окончания войны «Целина» и «Антек» хотели сразу уехать в Палестину, но в Румынии местные власти по приказу сотрудников НКВД развернули их обратно. Пришлось создавать очередную организацию «Бриха», чтобы уехать не только самим, но и помочь другим евреям, прежде всего товарищам по оружию. Приехать на историческую родину удалось только в 1946-м. Цивия сразу же вышла замуж за Ицхака Цукермана и взяла его фамилию. В 1947 году у них родился сын Шимон, в 1949-м — дочь Яэль. В мае 1948 года Израиль объявил о своей независимости, и сразу же был атакован войсками всех соседних арабских государств, но сумел отстоять свое право на существование.
На шестую годовщину начала восстания, 19 апреля 1949 года, Цукерманы основали кибуц «Лохамэй ха-Гетаот», или «Борцы гетто», для бывших товарищей по оружию — бойцов сопротивления в Варшавском и других гетто — в 4 километрах к северу от города Акка. А позже и мемориальный музей борцов гетто.
Цивия вернулась к хорошо знакомой ей предвоенной организаторской деятельности. Вырастила детей, успела увидеть внуков. Издала несколько книг воспоминаний о жизни и борьбе в гетто.
Самая известная из них — «Уничтожение и восстание» — переведена на многие языки мира. Она заканчивается словами: «Было бы неправильно, больно неправильно полагать, что сопротивление, которое проявляло молодежь в трагические дни разрушения, было ответом нескольких лиц, Ицхака, Цивии, Мордехая или Фрумки. Наша судьба была бы совсем другой, если бы мы не были участниками движения… Мы смогли выдержать жизнь в гетто, потому что знали, что мы коллектив, движение. Каждый из нас знал, что он или она не одиноки… Ощущение, что существует сообщество людей, которые заботятся друг о друге, которые разделяют общие идеи и ценности, дало возможность каждому из нас делать то, что делал он или она. Это был источник наших сил жить. Это тот самый источник, который и сегодня поддерживает жизнь выживших. Еврейский народ выдержал это испытание».
Цивия с мужем вскоре после заключения брака. Фото: Times of Israel
Из этого фото сделан мурал
Цивия Любеткин-Цукерман умерла в основанном ей и мужем кибуце 11 июля 1978 года от рака легких, вызванного многолетним курением — дурной привычки подпольщицы и партизанки. По ее завещанию на мацеве, могильной плите, выбито только ее имя: Цивия. Ей было неполных 64 года. Муж пережил ее на три года. Внучка Цивии, Ронни Цукерман, в 2001 году стала первой женщиной — боевым офицером Военно-воздушных сил Израиля, пилотом истребителя F-16, подтвердив фамильную храбрость и закалку.
Портрет Цивии вместе с мужем размещен на одной из почтовых марок Израиля. Ее можно увидеть на нескольких муралах в варшавском районе Муранов, сделанных в Память еврейского сопротивления. В ее честь названа одна из улиц Тель-Авива. Она самая известная из женщин Варшавского гетто, которые боролись за жизнь, а еще больше — за честь и достоинство своего народа с оружием в руках. Национальная героиня Израиля и Польши.
Портрет Цивии вместе с мужем размещен на одной из почтовых марок Израиля
А что в Беларуси? В 2017 году автор этой статьи сопровождал в поездке в Бытень троюродную племянницу героини. А в 2018 году, на 75-ю годовщину восстания в Варшавском гетто, инициировал обращение в Ивацевичский райисполком одной из еврейских организаций с просьбой дать одной из улиц Бытеня, когда-то известного своим базилианским монастырем и родом Тызенгаузов местечка, имя Цивии Любеткин. Но получил в ответ, как легко догадаться, обычную бюрократическую отписку: «Не считается целесообразным». Белорусской власти нужна сильно препарированная память о войне, изложенная от имени сталинских политруков. Еврейские или польские герои в ней не предусмотрены. Насколько мне известно, имя Марка Эдельмана, еще одного из руководителей восстания, уроженца Гомеля, тоже никак и нигде в Беларуси не увековечено. Вот такое печальное и селективное «победобесие».
