«Единственное, что можно сейчас сделать — перестать видеть себя винтиком, отыскать точку для моральной позиции. Я с ужасом наблюдаю, как распространяется реакция белорусов, один и тот же текст, под копирку: Я, гражданин Республики Беларусь, не имею к этому никакого отношения, пожалуйста, не считайте меня соучастником, — сказал Чалый.
Я понимаю, что вызывает такую реакцию, но это инфантильная реакция на катастрофу, на стресс. Вы бы еще написали: «В общем, не считайте меня белорусом»!
Уже придумано много концептов, с помощью которых люди находят самооправдание.
Это и концепт оккупации — я видел, как его использовали давно. Появился и более усовершенствованный вариант: «двойная оккупация». Наверное, Лукашенко оккупирован Путиным, а все остальные — Лукашенко.
Это и «концлагерь, в котором мы все находимся», и апофеоз — изображение в Фейсбуке, пытка колесованием, с какой-то подписью, которая не помню дословно, но смысл такой: а что я могу?
И огромное количество людей, которые думают независимо, самостоятельно, один за другим постят ее.
Чалый подчеркивает: украинская пропаганда транслирует месседжи о солидарности, героизме и жертвенности, это то, что мы видим повсюду. А наша белорусская триада —вместо солидарности разрозненность, вместо героизма — «наше любимое пораженство», вместо жертвенности — виктимность.
«Сейчас много эмоций: и чувство вины, и стыд, и просто экзистенциальный ужас. Есть разные способы преодолеть их. И меня беспокоит, что дефолтный способ белорусов, это [вот такой].
И это не «глубинный народ», это те, кто пишет в Фейсбуке.
Это пораженство — феномен не лукашенковской Беларуси. Виктимность — феномен не советской Белоруссии. Меня всегда выбешивало, что национальный нарратив сваливался в «траур и нищету», «три ложки затирки».
Чалый задается вопросами: почему мы не упоминаем опыт самоорганизации времен коронавируса? Опыт выборов?
«Я знаю, что огромное количество людей, слушая меня, решит, что это не о них. «Мы — не они» — это самая первая базовая реакция, в духе «моя хата с краю», в духе «я ни при чем». И самое главное, почему разговор о проработке травматического опыта, и почему я называю эту реакцию инфантильной.
Потому, что единственная продуктивная реакция на этот национальный стыд, национальное унижение, это не демотивация, «а можно я посижу на жопе ровно», как сейчас хвалятся наши солдаты, выдавая это за подвиг. Не демотивация, а переход в какое-то действие: ежедневное, малое действие, хотя бы ради того, чтобы потом мы могли не только смотреть в зеркало, но и смотреть друг другу в глаза, — говорит Сергей Чалый.
— Сегодня момент морального и экзистенциального выбора эпических масштабов. Где каждый должен заглянуть в свою душу и найти выход не в виде паралича воли, а в виде пусть самого малого, но какого-то действия. И хорошо бы, чтобы это действие было совместным, коллективным, солидарным.
Мне тяжело даются эти слова, но еще раз напомню эту триаду: солидарность, героизм, жертвенность. Против разрозненности, пораженства и виктимности.
В этом ужасе нет никакого компаса, кроме морального. И это вызов для каждого. Просто для того, чтобы потом смотреть в глаза самим себя и друг другу», — говорит Чалый.
