Левон Халатрян в интервью на ютуб-канале «Ток». Скрин видео
Об условиях и зарплате
«Химию» Левон отбывал в деревне Сушки (Каменецкий район). На втором этаже здания, где он жил, была расположена администрация. На первом этаже — три жилые комнаты. В них вместе может жить 45 человек. В комнатах — двухэтажные нары, стол, шкаф, тумбочки и холодильники. Есть общая кухня.
Он отмечает, что на химии заключенный работает и должен сам себя обеспечивать.
«Покупаешь продукты, готовишь. Также платишь за проживание что-то вроде коммуналки — от 30 до 60 рублей».
«Химики» в основном работают на фермах большого предприятия — агрохолдинга «Беловежский». Зарплаты там даже у заключенных, по словам Халатряна, достаточно хорошие.
«Если они работают животноводами, ухаживают за свиньями, то у них раз в три месяца сдача мяса. И тогда, я сам видел расчетки у других, зарплата составляет пять тысяч рублей. Даже у «химиков». И менты с удивлением смотрят на эти расчетки. Они же там работают за тысячу».
Левон подчеркивает, что такие большие зарплаты и для некоторых осужденных, не политических, очень непривычны: «Они впервые такие деньги видят и начинают покупать всякую непотребщину, бессмысленные вещи с TikTok. Игровые приставки нельзя покупать, как и ноутбуки. Один парень купил iPhone 12 за заработанные деньги».
О пьянстве
По мнению Левона, многим, кто отбывает «химию», лучше оттуда не уезжать. И объясняет, что, несмотря на то, что «химия» немного жесткая по своим условиям, она позволяет не спиться: «Если они уедут и устроятся на какую-нибудь дрянную работу, то будут получать копейки и спиваться. Там почти у всех проблемы с алкоголем. И у «химиков», и у местных жителей. У местных обычное дело, когда кто-то пьяным сгорел в доме, или утонул, попал под машину, просто спился».
Руководство отправляет по фермам специальную службу с алкотестером. Она неожиданно приезжает и всех проверяет. Но работники, зная, что такое будет, все равно умудряются напиться:
«Я наблюдал, как к микроавтобусу, где сидит доктор с тестером, едва идет женщина, которая на работе напилась. И руководство им дает выговоры, потом увольняет. Но через некоторое время берет снова, потому что нет других».
Левон отмечает, что «химики» закрывают много «дыр» в нехватке рабочей силы в округе. Но и «химики» находят способы напиться.
«Один из политических, зная, что его накажут, все равно напился, «послал» начальника, потому что давно на него имел обиду.
За ним приехали, а он еще в присутствии милиционеров в магазине взял пиво, открыл и выпил. Они были в шоке. Настолько у людей зависимость от алкоголя. Это просто катастрофа. После ему присудили 10 или 15 суток», — рассказывает Халатрян.
О работе
Левона направили на работу на ферму, которая находилась в нескольких километрах от комендатуры и на которой растили бычков.
Он отмечает, что работники в деревне, несмотря на то, что пьют, очень крепкие: «У тебя уже нет сил работать, а они продолжают независимо от того, пьяные или нет. Правда, без зубов и выглядят на лет 20 старше».
Халатрян в подробностях рассказывает об особенностях работы:
«По приходу на работу я переодевался, шел в свое здание. Там брал «габли» (вилы — НН). С этими «габлями» ты постоянно ходишь. Все работы с ними выполняются: выбросить навоз, перевернуть корм, набрать чего-то. По бокам в нескольких местах насыпан корм. Ты должен посмотреть, не «сгорел» ли он»
Халатрян вспоминает, что первый раз, когда ему предложили посмотреть, не «сгорел» ли корм, он был очень удивлен. Напарник объяснил, что нужно засунуть руку, пощупать, не сгнил ли он.
Затем Левон брал коня, запрягал в воз, с предыдущего дня нагруженный силосом, и раздавал корм скоту. Потом процедура с возом повторялась с другим видом корма. Когда корма не хватало, приходилось за ним ездить. Затем нужно было ехать за комбикормом — на воз грузили мешки по 40-50 килограмм.
Левон замечает, что сначала думал, что больше не будет есть мясо. «Но постепенно ты привыкаешь к насилию, которое происходит по отношению к животному. В деревне другое отношение к ним», — говорит он.
А также вспоминает, как его коллега из деревни не мог понять, как можно отдать деньги за операцию коту. И добавляет, что ты сам незаметно начинаешь принимать участие в насилии.
«Когда ты гонишь быков, а их сто, они большие и могут тебя затоптать, и если кто из них не идет, то ты берешь большую палку и бьешь его. Потому что ты устал, потому что все вокруг это делают. И тебе нужно это сделать.
Понятно, что можно протестовать, говорить, что ты не будешь этого делать. Включить режим борца. И за это пострадать. Но у меня не было сил. Мне просто нужно было там высидеть и выйти, так как это все равно ничего не изменило бы. В тогдашнем понимании я не видел ни сил, ни смысла в этом. И адаптировался».
О параллелях между коровником и современной Беларусью
Левон проводит параллели между быками, сидящими в клетке, и людьми, сидящими в Беларуси:
«Ты, условно, в этом коровнике как мент. Ты сидишь среди таких же, и есть другие, которые в клетках. Ты над ними главный. Они полностью зависят от вас. Ты можешь применить к ним любое насилие. Тебе ничего за это не будет. И ты привыкаешь к этому.
И быки там сидят. Их кормят. Как и многие в Беларуси: «У нас есть зарплата. Нет войны. Я построил квартиру. У меня дети учатся в университете. Мне Лукашенко все дал». Так и быкам тоже все дали. Им есть, где жить, что есть. Только, когда нужно, тебя «в расход». И через открытую дверь коровника они видят поля. Параллелей очень много».
Привыкнуть к физическому труду бывшему политзаключенному было тяжело, на адаптацию ушло пару недель: «Никаких послаблений мне не давали. Один со мной ссорился, что не будет за меня работать. Но потом ты привыкаешь, учишься, как делать. Через месяц я уже запрягал лошадь».
Смотрите полностью:
